Cовременное государство и вызовы постиндустриального общества

Глава 2. Трансформация власти

а) Медиатизация политики

В качестве одной из характерных черт, присущих политическим процессам в наше время, принято называть большую, порой ведущую роль средств массовой информации, в особенности телевидения75. Часто это обозначают понятием «медиатизация политики».

Не ставя под сомнение данное утверждение, заметим, что само по себе это явление не ново. Вообще с точки зрения характера информационного взаимодействия между властью и народом и самоорганизации самого народа можно выделить 4 этапа в развитии способов формирования и опосредования народной воли в государствах, претендующих на звание демократических.

Первый: «Демократия толпы». На ранних этапах, когда территория государства и численность его населения позволяла непосредственное общение между гражданами (типичными примерами являются древнегреческие полисы и средневековые города-республики), информационный обмен происходил «вживую» непосредственно между представителями и представляемыми, и между сами гражданами. Важнейшие государственные решения принимались толпой, собравшейся на городской площади. Как стало известно науке в XIX-XX веках (о чем, впрочем, знали уже многие политики и мыслители древности; отсюда уничижительное отношение к правлению народа-толпы – «охлократии») толпа существует и действует по особенным, присущим ей законам76. Успешно воздействующие на массу трибунные ораторы77 способны заставить принять ее практически любое решение.

В это время объективно не существовало особой необходимости в создании специальных политических структур, граждане жили на компактной территории, общение между ними носило постоянный и непосредственный характер. Необходимости в каких-либо посредниках (как партиях, так и средствах массовой информации, не было; роль последних часто играл городской рынок).

Стабильность в обществе находилось под постоянной угрозой появления очередного удачливого демагога78, способного своими речами повести людей в совершенно непредсказуемом направлении.

Второй: «Газетная (газетно-партийная) демократия». Возникновение в Западной Европе парламентской системы привело к созданию оптимального сочетания между участием народа в государственной власти и его отделением от непосредственного процесса принятия решений. Избиратели выбирали депутатов, которые потом, в своем кругу вырабатывали решения. Закрытый от посторонних взглядов характер парламентских заседаний устранил большинство объективных причин для лицедействования, или, по крайней мере, для наиболее грубых, рассчитанных на профанов, форм такового. Следовательно, появились дополнительные предпосылки для выработки более качественных решений.

Парламент формировался по округам, жители которых могли достаточно хорошо знать друг друга, но не избирателей из других округов. Следовательно, для достижения успеха на национальных выборах необходимы были какие-то информационные инструменты национального же масштаба. Ими стали национальные газеты и партии, обеспечивающие единое информационное пространство страны.

Роль партий следует выделить особенно. Разветвленная партийная структура с партячейками на местах единообразно доносила до избирателей на всей территории страны позицию, выработанную партийным руководством (возможности воздействия рядовых членов партии на решения верхушки в рамках «партийной демократии» были неодинаковы в различных партиях). Победа партии была результатом слаженной работы всех ее членов, центрального руководства, аппарата, рядовых активистов. Субъекты политической деятельности носили, в значительной степени, коллективный характер, причем состояли из наиболее сознательных членов общества, что обеспечивало стабильность и предсказуемость поведения таких коллективов. Одному или нескольким лицам с «нетрадиционными» воззрениями было непросто повести за собой всю партию, а без ее участия добиться серьезных успехов было невозможно.

То, что это были коллективы единомышленников (что не исключало противоречий в разумных масштабах; если противоречия выходили за пределы последних, то происходил раскол, образовывались новые партии, в которых эти масштабы соблюдались), обеспечивало, в свою очередь, оперативность в принятии решений и эффективность их реализации.

В развитии газетно-партийной демократии можно выделить несколько периодов, в зависимости от состава избирательного корпуса. Во время существования различных цензов (особенно имущественного, но и других, например, оседлости) к выборам допускались лишь наиболее образованные представители населения, как правило те, «кому было что терять», и которые хотя бы по этой причине отличались в основной своей массе большей осторожностью и продуманностью в принятии решений. В дальнейшем круг избирателей расширился, и в конце концов стал включать в себя все взрослое население страны, последние резервы были исчерпаны снижением избирательного возраста «ниже низшего»79.

Отныне огромную роль стал играть средний уровень развития населения, который также был неодинаков за время существования всеобщего избирательного права. Вначале уровень образованности основной массы избирателей (в первую очередь, конечно же тех, кто только что приобрел избирательное право – представителей малоимущих слоев населения) был весьма низок, что, в значительной степени компенсировалось высокой социальной и политической активностью, обусловленной борьбой за свои материальные интересы. Люди не очень много знали, но интуитивно понимали, какие решения отразятся на их материальном состоянии положительно, а какие – отрицательно.

В дальнейшем, в том числе благодаря борьбе масс за свои права и обусловленному этим росту материального благополучия, произошел резкий подъем среднего образовательного уровня. Именно этот период, когда избиратели были образованы и еще не утратили политической активности, а время господства электронных средств массовой информации не наступило, можно охарактеризовать как золотое время парламентской демократии. Эта эпоха наступила, по всей видимости, где-то в первой четверти двадцатого века и завершилась к началу-середине 60-х годов.

Третий: «Теледемократия». В последующее время нарастала аполитичность широких слоев населения. Стимулы для участия в политической жизни были утрачены по причине отсутствия необходимости в борьбе за повышение материального благосостояния, а других оснований, не связанных с потребительскими интересами, не оказалось80. Относительно высокий уровень образования превратился в своего рода пустую, бессодержательную форму81. Это совпало с изменениями в системах массовой информации.

В «бумажный» период газеты были важным фактором политической борьбы, хотя их роль оценивалась по-разному82. Сообразуясь со своей социальной ролью, газеты содержали большое количество материалов, которые должны были подвинуть людей к определенным поступкам, например, проголосовать на выборах за кандидата определенной политической ориентации. Этот выбор должен был носить рациональный, осознанный характер. В соответствии с этим основное содержание газет составляли тексты, которые надо было читать, причем читать вдумчиво.

После построения обществ всеобщего благоденствия, необходимость в этом отпала, интерес читателей, обладающих высоким уровнем жизни (не добившихся его, а получивших в качестве «наследства» от предыдущих поколений), к материалам на серьезные политические и вообще социально-значимые темы резко снизился, пропал накал политических страстей, а следовательно, исчез заказ на «свободное мнение». Появилась конкуренция со стороны телевидения. Печатные СМИ должны были резко переориентироваться, приспосабливаясь к новым предпочтениям потребителей их продукции. Этот период можно охарактеризовать как наступление господства телевидения и «качественной желтой прессы», на смену газете-тексту, пришла газета-картинка (бумажный аналог телевизионного экрана)83.

Если раньше газеты хотя бы «изготавливали» общественное мнение, то теперь очень трудно подобрать термин, которым можно обозначить результат воздействия массовой прессы и телевидения на получателей информации. Можно говорить об изменение смысла свободы слова. Если ранее это понималось как свобода излагать взгляды, что-то действительно означающие (правильные или нет – другой вопрос, вопрос практической политики, политических пристрастий), то теперь свобода слова – это условие «производства информации» в неограниченных количествах. На первый план выступает товарная характеристика информации. Современный информационный поток – это даже не «промывание мозгов» с целью достижения определенного результата (возможно, по причине исчезновения необходимости в этом – промывать уже нечего), это исключительно товарно-рыночное явление.

Рост производства бессмысленной информации затрудняет демократически организованное социальное управление. Исчезает или искажается донельзя информационная связь между властью и гражданами, между самими гражданами, последние лишаются сведений, необходимых для рационально обоснованных решений (на выборах, референдумах, в ходе опросов общественного мнения). Коммерциализация средств массовой информации привела к резкому возрастанию разнообразия информации, точнее «информации», читателей и зрителей уже трудно удивить чем-либо. В условиях обилия сообщений о летающих тарелках, оживших мертвецах, продажности всех политиков до единого, у общественности вырабатывается стойкий иммунитет на новости, своего рода информационная оскомина84. Чтобы добиться ухода продажного политика в отставку, необходимо уже не просто сделать информацию о его неблаговидном поведении достоянием общественности, а развернуть целую медиа-компанию, скорее всего преимущественно на телевидении (в противовес которой наверняка будет развернута другая), и которая вовсе не обязательно приведет к ожидаемому результату.

Одной из причин принципиальных изменений роли средств массовой информации оказалось распространение телевидения85. Телевизионная передача – это в первую очередь картинка, образ, объем передаваемой информации (и в кибернетическом и в социальном смыслах) минимален, а воздействие – максимально. Причем профессионально сделанное телевизионное изображение приводит к подсознательному восприятию изображаемого на экране как происходящего в реальности86.

Именно телевидению принадлежит наиболее существенный вклад в медиатизацию политики, о чем говорилось в начале этой главы. На выборах скорее победит не партия, предложившая лучшую программу (которые все равно никто не читает), а партия, чей лидер лучше всех смотрится на телевизионных экранах. Предвыборные компании в развитых странах давно превратились в телевизионные медиа-шоу. Избиратели делают свой выбор не на основании рациональных представлений, а «по наитию», возникшему под воздействием телевизионных образов.

Это приводит к серьезным изменениям в сущности политических институтов. Во-первых, резко возрастает роль первого лица партии, лидерство которого приобретает харизматический характер, без этого выиграть выборы оказывается совершенно невозможным. Так, не партия консерваторов проиграла партии лейбористов, а «серый» Мейджор проиграл «яркому» Блэйру, в Австрии успехов добился Йорг Хайдер, политик безусловно харизматического типа, в США давным-давно побеждают не демократы или республиканцы, а лицо и манера вести себя на публике одного из двух индивидумов, предложенных в качестве кандидата на президентских выборах87. Во-вторых, в тех странах, где еще сохранилась мажоритарная система, ее суть выхолащивается, качества отдельных кандидатов, выдвигающихся в избирательных округах, все более теряют свое значение, все больше вклад лидера партии в успех каждого отдельного кандидата и всей партии целиком.

В итоге, как в странах с пропорциональной избирательной системой, так и в странах с мажоритарной, снижается значение отдельных кандидатов при выборах, а значит и депутатов – в работе. Вообще, вся партийная машина постепенно превращается в чиновничий аппарат, обслуживающий лидера. Разветвленная и эффективно работающая партийная структура уже не является необходимым условием победы на выборах. Конечно, в разных странах и разных партиях эти метаморфозы принимают неодинаковые масштабы, но тенденция прослеживается достаточно четко88.

Партийная политика во все большей степени зависит от настроений первого лица партии89 (чье лицо действительно в самом буквальном смысле играет большую роль). Причем это особенно заметно у правящих партий, добившихся успеха именно благодаря наличию харизматического лидера. В то же время в оппозиционных партиях, проигравших выборы из-за отсутствия сильной и популярной личности, уровень внутрипартийной демократии выше, как и уровень допустимого плюрализма мнений, до тех пор пока такая личность не будет найдена.

В свою очередь, допуск телевидения на заседания в парламент превратил последние в выступления перед массовой аудиторией со всеми присущими таким выступлениям атрибутами – демагогией, необоснованными нападками на оппонентов и т.д.

Учитывая все вышеизложенное можно говорить о том, что «теледемократия» представляет собой харизматический тип правления с использованием новых технических возможностей. Роль партий, как коллективных субъектов политической деятельности, посредников между народом и властью, канализирующих и опосредующих народную волю, резко падает. Возрастает роль отдельной личности, лидера партии, возможности влияния на него уходят в тень, приобретают в основном «закулисный» характер. Вследствии этого политика приобретает более закрытый, непредсказуемый, волюнтаристский характер90.

Четвертый: «Сетевая демократия»91. Прежде чем перейти к описанию четвертого этапа необходимо заметить, что каждый последующий этап не означает исчезновения форм политических коммуникаций, господствовавших в предыдущий период. Они теряют свою ведущую роль, но сохраняются. Так и в периоды «газетной» и «теледемократии» непосредственное общение между гражданами играло определенную роль, а на четвертом этапе возникают объективные социально-технические предпосылки возрождения непосредственной самоорганизации масс на новом уровне.

Компьютерные сети дают новые возможности для самоорганизации как общества в целом, так и отдельных социальных групп при отстаивании их интересов. Благодаря компьютерным сетям, в первую очередь Интернету, но не только, возникает новое пространство общения людей. Причем сети построены весьма эффективно и демократично, здесь возможно как индивидуальное общение (каждый с каждым), так и коллективное – например, в форме электронных конференций. Техническая возможность общения при наличии общих интересов является обязательным условием самоорганизации социума. Члены общества вновь общаются непосредственно, они не нуждаются в посредниках, связывающих общество воедино, в виде партий или газет92.

Не следует принижать и значение формы представления информации в компьютерных сетях: электронные конференции и электронная почта буквально возродили практически скончавшийся эпистолярный жанр. Чтение текстов и их составление объективно способствуют более логическому осмыслению действительности. Кстати, этим непосредственное общение людей при сетевой демократии принципиально отличается от трибунной демократии первого этапа. Сияние харизмы политического лидера меркнет в компьютерных сетях, где вообще преобладает весьма критическое (часто критиканское) отношение к традиционным авторитетам.

Конечно, не стоит романтизировать Интернет, наиболее посещаемые ресурсы здесь – порнографические сайты и сборники анекдотов – ничем не отличаются по своему характеру от источников «информации», пользующихся наивысшим спросом в несетевом мире. Но все-таки, в условиях, когда традиционные средства массовой информации – газеты и телевидение – показали на что они способны, компьютерные сети могут предотвратить дальнейшую харизматизацию и медиатизацию93 политики.

Поэтому попытки под любыми благовидными предлогами (отчасти политического, отчасти морального характера) ограничить свободу выражения мнений в Интернете, регулярно предпринимаемые в Европе, США, и как ни странно, в меньшей степени, в России, являются особенно опасными. Поставить содержимое Интернета в зависимость от представлений действующих политиков о том, что такое «хорошо» и что такое «плохо», означает лишить демократию, может быть, последнего шанса сохранить свою сущность и внутреннюю, принципиальную способность к изменению направления развития общества94.

Благодаря использованию компьютерных сетей может произойти новое возрождение непосредственной демократии. Уже сейчас в странах с высокой долей домохозяйств, подключенных к Интернету, возможна организация голосований, представительность которых сравнима с уровнем физической посещаемости избирательных участков. В этих условиях принципиально можно вообще отказаться от парламента как такового, или сузить круг его законодательных полномочий, и перейти к решению всех принципиальных вопросов непосредственно населением.

Все упирается в добрую волю политиков отказаться от части своих прерогатив, и, конечно же, готовность широких масс населения возложить на себя ответственность за последствия принимаемых решений. В случае ошибок обижаться будет уже не на кого. Впрочем, среди политиков обязательно найдутся такие, которые посчитают себя способными убедить народные массы в правильности той или иной позиции, именно они рано или поздно выступят за переход к непосредственной демократии в информационном обществе. Их противники смогут предъявить лишь аргументы вроде «народ тёмен»...95

Серьезным минусом непосредственной сетевой демократии окажется информационное давление, постоянно оказываемое политическими силами на все население, которое в эпоху представительной демократии подвергалось информационному насилию лишь в периоды предвыборных компаний и других подобных мероприятий. Объектом приложения усилий лоббистов станут не привычные к этому (в хорошем и плохом смыслах) профессиональные политики, а рядовые граждане. Вследствие этого обострятся и многие типичные интернетовские проблемы, например, проблема спама (рассылки произвольному кругу получателей электронных писем, как правило, рекламного содержания), которые, впрочем, в определенной степени можно будет скорректировать техническими и юридическими средствами (вспомним про информационную экологию).

Что касается роли традиционных участников политического процесса, партий и печатных, точнее «текстовых» средств массовой информации, то они также получают шанс на возврат позиций, утраченных ими в эпоху «теледемократии».

Профессиональные средства массовой информации получают новые технические возможности для поддержания интереса аудитории к новостям, событиям, и в конце концов, к самим себе. Опасаться конкуренции со стороны новоявленных «сетевых СМИ» не следует, так как качественно написанный текст остается таковым и на экране компьютера. Естественно, должны учитываться особенности Интернета как коммуникационного канала (например, те преимущества, которые он дает – оперативность, отсутствие физических ограничений на совокупный объем материалов и т.д.) и восприятия информации на экране мониторов (здесь сетевой журналистике не обойтись без создания особых стилей и жанров).

Проблема традиционных СМИ, в частности, российских, но не только, заключается в резком падении среднего уровня подготовки журналистов, приближающихся в основной массе по своим навыкам и знаниям к среднему представителю читательской аудитории. В условиях, когда сходит на нет техническая монополия институциональных средств массовой информации, одинаковое качество их материалов и текстов на домашних страничках интернетовских пользователей означает исчезновение объективной необходимости в существовании института СМИ как такового96.

Судьба традиционных партий в эпоху сетевой демократии также во многом зависит от них самих. При том, что многие функции посредничества между народом и властью, организации определенных социальных групп, теряют свое значение, могут появляться новые, дополнительные возможности для партийного строительства и практической работы партий. Так, в свое время Г.А. Явлинский заявил, что «мы создаем целую парторганизацию в Интернете»97. Даже если тогда это была лишь красивая фраза, рано или поздно партячейки в Интернете безусловно появятся, а понятие «виртуальная партия», считающееся в современном российском политическом жаргоне ругательством, будет обозначать всего лишь одну из разновидностей партийной структуры.

Сетевая демократия уже сейчас ставит непростые вопросы. Так в США возникли проблемы с интерпретацией деятельности «добровольцев», лиц, которые исключительно по своей инициативе и за свой счет размещали на своих сайтах информацию пропагандистского характера в пользу той или иной партии или кандидата98. Это не традиционные средства массовой информации, не деятельность, организованная партиями. По сути, это высказывание отдельными гражданами их собственного мнения, которое благодаря Интернету становится доступным всему миру. В категориях гражданского права это можно охарактеризовать как совершение «действий в чужом интересе без поручения».