Начальная страница  |  Разное

Платон 2.0 или откуда берутся новые научные идеи

Источники новизны в науке

Как-то раз, во время перемещения на электричке в сторону Московской области, мы с одним моим старым товарищем попытались вспомнить имя автора работы, в которой предсказывалась гибель СССР в начале 1980-х годов. Мы помнили примерно как называлась работа, в частности число 1984, а также то, что она вышла в шестидесятые годы. На счастье под рукой был только что приобретенный смартфон со свежеподключенным тарифом для доступа к Интернету (как раз проходившие «полевые» испытания), который помог быстро, не вставая с лавочки в вагоне, провести поиск по Яндексу, приведший к нужному результату: Андрей Амальрик, Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?

Будучи разносторонне образованными людьми мы сразу же обсудили не только полученный результат, но и саму процедуру, сравнив ее с ситуацией в прежние времена. Раньше получить этот ответ в электричке и других подобных ситуациях было, естественно, невозможно. Причем наша рефлексия была отнюдь не односторонне восторженной, в частности, была вброшена идея, что возможность быстрого получения точного ответа из внешних источников может каким-то образом развращающе влиять на человека. То что мы сделали, было ассоциативным поиском, мы помнили о чем примерно шла речь, могли попробовать набор ключевых слов для поиска, но точное знание образовалось не «из головы», а из Яндекса.

И надо же, оказалось, что эта рефлексия возникла не только у нас. В июле 2011 года американские исследователи опубликовали работу, в которой показано, что использование Интернета, в частности поисковых машин, влияет на когнитивные способности людей, причем, не обязательно в лучшую сторону: Google Effects on Memory: Cognitive Consequences of Having Information at Our Fingertips; версия для скачивания без регистрации.

Интересна история возникновения этой статьи. Инициатор исследования, Betsy Sparrow (Бетси Спароу), рассказала, что толчком для этой работы послужила ситуация, аналогичная описанной выше: Как-то раз она пыталась вспомнить имя актрисы, игравшей в одном из фильмов, и – после неудачных попыток сделать это – обратилась к помощи Интернета, ответ в котором был найден в течение нескольких секунд. Интересно, что после этого события она обсудила произошедшее со своим мужем практически в таком же ключе, что и мы, находясь в подмосковной электричке (Science Podcast transcript, 15 July 2011). Итогом этого явился четырехлетний исследовательский проект, результаты которого были опубликованы в журнале Science. Итогом нашего обсуждения явилась эта страница. Разница заметна, и – я уверен – символична.

В случае Бетси Спароу произошло нечто совершенно невозможное с точки зрения российской или немецкой науки (в той степени, в которой они мне знакомы, возможно, мне просто не повезло). Тема научного исследования была задана не научным функционером, не была взята из списка рекомендуемых, не образовалась на основании изучения уже опубликованных научных работ, а появилась в результате некоего обыденного события. Парадокс заключается в том, что ни один из вышеназванных научных источников не может, по определению, привести к новизне. Новизна должна базироваться на источниках, находящихся вне институционализированной науки. Исторически такие источники возможно даже преобладали, или, как минимум, рассматривались как легитимные, вспомним про легендарное яблоко, упавшее на голову Ньютона. Интересно, что в Германии еще в 1950-е годы считалось незазорным использовать внешние источники научного вдохновения (Ludwig A. C. Martin, Das Pressefoto ist kein Dokument mehr! Publizistik 1959, S. 143. Вкратце: Врач-психотерапевт увидел в газете фотографию спортсмена и его тренера, сделанную после соревнований. Несмотря на выпавшие на его долю серьезные физические нагрузки, спортсмен выглядел гораздо свежее тренера. Это наблюдение привело к медицинскому исследованию в области т.н. «болезни менеджеров».) Упадок немецкой науки в послевоенное время неплохо коррелируется с ее «академизацией».

В наше время большинство новых импульсов в научных исследованиях исходит из американской науки. Мой тезис заключается в том, что в ней, похоже, отсутствует жесткая привязка к уже существующим, зафиксированным и признанным идеям и парадигмам. Темы для исследований могут возникать и на основании собственных рефлексий и переживаний ученых, даже если про это еще не упоминало ни одно научное светило. Естественно, дальнейшее должно проходить по правилам научной работы. Многие из новаций окажутся не слишком плодотворными, а некоторые окажутся изобретением велосипеда и скорее свидетельством дефицита знаний исследователя о предыдущих работах, бояться чего не стоит, потому что мир идей – эта как раз та сфера, где дарвинистскому отбору можно дать полную свободу действий.

Однако опыт показывает, что как российская, так и немецкая научная среда невосприимчивы к новым идеям, то есть таковым, которые нельзя обосновать ссылкой на уже существующий научный источник. Иными словами, эта среда по сути ненаучна, потому что основное качество науки (наряду с освоением грантов), это стремление к новому познанию, причем не взирая на авторитеты. Естественно, в подавляющем большинстве случаев речь будет идти не о генерации идей в полном отрыве от существующей научной среды, а о комбинации обоих измерений как источников знания и вдохновения. Достаточно вспомнить, что полученное специальное образование конечно же базируется на достижениях предыдущих поколений ученых.

Платон 2.0

Идею влиянии Интернета, особенно поисковых машин, на когнитивные способности людей мы можем расширить и обобщить. На более абстрактном уровне речь идет не конкретно и не только об Интернете, а о любых «протезах памяти». Самым важным из таких протезов является письменность как таковая. Известно, что Платон критически относился к возникновению письменности, указывая, в частности, на то что отныне люди могут целиком положиться на письменные источники, в результате чего исчезает необходимость развивать свою память. Конечно, его критика идет дальше и глубже, как показывает нижеприведенный отрывок:

В души научившихся им [= письменам, письменности] они вселят забывчивость, так как будет лишена упражнения память: припоминать станут извне, доверяясь письму, по посторонним знакам, а не изнутри, сами собою. Стало быть, ты нашел средство не для памяти, а для припоминания. Ты даешь ученикам мнимую, а не истинную мудрость. Они у тебя будут многое знать понаслышке, без обучения, и будут казаться многознающими, оставаясь в большинстве невеждами, людьми трудными для общения; они станут мнимомудрыми вместо мудрых...

В этом, Федр, дурная особенность письменности, поистине сходной с живописью: ее порождения стоят, как живые, а спроси их – они величаво и гордо молчат. То же самое и с сочинениями: думаешь, будто они говорят как разумные существа, но если кто спросит о чем-нибудь из того, что они говорят, желая это усвоить, они всегда отвечают одно и то же. Всякое сочинение, однажды записанное, находится в обращении везде – и у людей понимающих, и равным образом у тех, кому вовсе не подобает его читать, и оно не знает, с кем оно должно говорить, а с кем нет. Если им пренебрегают или несправедливо его ругают, оно нуждается в помощи своего отца, само же не способно ни защититься, ни помочь себе.

Источник: Платон, Федр на philosophy.ru

В этом отрывке Платон показывает себя элитаристом, сторонником кооптирующих систем. Решение о том, допустить ли новичка к знаниям, должны принимать хранители последних. Такая система может нам не понравиться, для чего найдется немало подтверждений из реальной жизни. С другой стороны, нам известен феномен людей (про)читавших книгу и считающих после этого, что они постигли все. Конечно же, самообучение, в принципе, возможно. Сложнее контроль успехов. Во многом это зависит от области знаний. Если взять два крайних примера, то контроль успехов познания в философии возможен в минимальном объеме (но возможен). Напротив, в технических науках контроль проще, «экзаменатором» выступает решение практической задачи: Если самолет не полетел, программа не заработала нужным образом, это означает что нужно еще подучиться. Есть, впрочем, промежуточные варианты. Например, число выигранных процессов не обязательно свидетельствует о квалификации юриста, так как он может просто браться за «выигрышные», либо – по каким-то причинам – за «проигрышные» дела. То же самое справедливо и в отношении единоборцов, важно не столько число выигранных боев, а у кого (знатоки ехидно добавят «как») они были выиграны.

Интересно, что платоновское различие между «живыми» и «не-живыми» источниками знаний повторилось в указанной американской работе. В качестве одной из исходных позиций в ней используется разработанная ранее концепция т.н. transactive memory. Этим термином обозначена ситуация, когда некто, зная что кто-то из его знакомых обладает глубокими знаниями в каком-то вопросе, регулярно обращается к этому лицу, вместо того, чтобы самому освоить данный вопрос. Речь в данном случае идет о диалоге между знающим и незнающим. Однако цель этого диалога иная чем у Платона: Вместо передачи знаний с целью их освоения, спрашивающий в американском варианте просто пользуется другим человеком как своего рода «справочной системой». Впрочем, такому общению можно дать и позитивную оценку, если рассматривать его как своего рода социальное «разделение труда». А вот «неживое» общение в обоих вариантах имеет больше сходства: Интернет как статическая кладовая знаний является полноценным аналогом платоновской книги со всеми вытекающими отсюда плюсами и минусами.

 

Copyright А. Г. Румянцев, 2011 MailBox